Спокойный бестолковый день наконец прошёл.
Да нет, я не жалуюсь, это же определение счастливой жизни. Всем желаю таких дней — когда до самого вечера ничего так и не произошло, но тебе тепло.
Думаешь, вот сейчас кто-нибудь позвонит или придёт. Ан нет, садишься пить чай в тишине. Или заглядываешь в поток событий, а там у всех всё как всегда. Или думаешь, сейчас как посмотрю давно ждущий сериал, но потом — да ну его лесом.
Дальше пишешь буквы, но это вообще не в счёт. Буквы приходят и уходят; их всего 33, но они бесконечны. Это как вращение планеты — ты этого не замечаешь, потому что по кругу и без толку, а значит, можно и в расчёт не принимать. Ну утекло мимо сколько-то там букв, тебе-то что?
Когда уже миришься с тем, что до конца дня ничего примечательного так и не случится, выискивается какое-то чисто номинальное занятие. Например, на демонстрацию сходить. Чтобы уж совсем не искушать вселенную вычеркнуть этот день целиком. Это же не отрывной календарь, там всё из тонких материй. Попробуй рвани от себя кусок наживую, ведь это так хорошо сработало в прошлый раз, да?
Я возвращался домой и гадал, как вытащить на прогулку дочь-домоседку. Быстро темнело, и стратегическая задача становилась труднее с каждой минутой. Но когда я переступил порог, провидение само обратилось ко мне устами пятилетнего человека:
— Папа, пошли гулять?
Как замечательно всё складывается — спокойно и бестолково!
Мы шли по улице, жёлтый свет фонарей придавал всему какую-то сказочную окраску, так что даже стало казаться, что Матрица халтурит. Ну как так — дочь сама попросилась на улицу, и тут всё такое ненастоящее? Может, денег попросить под шумок?
Громкий хлопок игрушечного пистолета под ухом вернул меня к реальности.
— Буду стрелять в противников! — заявила дочь.
— А кто это, противники? — полюбопытствовал я.
— Ну это те, кто нападает.
— Но они же могут и не нападать, а защищаться? Ты сама можешь напасть — так лучше.
Эта мысль ей понравилась.
— Ну да…
— А ты замечала, что противники очень противные?
Задумалась.
— Да нет. Противники это просто с кем сражаешься. Я их пистолетом!
Она выстрелила в припаркованную мимо машину.
— Я люблю пистолеты и машины!
— Ох, девка-то растёт, — пробормотал я под нос, — просто огонь.
— Где огонь? — встрепенулась она.
— Огонь в душе, — задумался я, — Огонь в глазах.
Дочь посмотрела на меня подозрительно, как всегда, когда я, по её мнению, несу чушь, и в это время ближайший фонарь мигнул раз-другой. От этого в её глазах заплясали задорные блики.
— Огонь это, конечно, хорошо, — продолжал я, — но это только пока во всём смысл ищешь. А как не найдёшь, так можно и без огня. Понимаешь?
Она замотала головой.
— Ну или хотя бы отключать, когда не надо. А то счёт набежит.
Дочь скорчила снисходительную гримаску и потеряла к теме всякий интерес. Вокруг оставалось ещё так много нестреляных машин.
