Я живу у холма, правый бок которого называется Склон Тишины.
Ничего особенного в холме нет, просто лес на вершине и крутые склоны. А на ближнем склоне вопреки здравой физике примостились дома. Когда я иду гулять в лес, я прохожу мимо этих домов и всякий раз диву даюсь, заставило же что-то этих людей строить дома в таком неудобном месте.
Люди это вообще такая разновидность тараканов, что селятся в совершенно невообразимых местах. У меня вот родственники живут там, где зимой бывает минус пятьдесят. Казалось бы, какие ещё нужны намёки, что тебе здесь не место, человече? Но ничего, живут. И хороводы вокруг ёлки водят.
А у нас зима мягкая, скромная. Даже скучная. И склон становится Склоном Тишины только такой зимой.
Летом наш холм слишком шумный. Представьте, сколько листьев в лесу на вершине, и каждый из них шевелится. Иногда приходится уши зажимать, чтобы с ума не сойти. А зима небрежно выбеляет весь этот шум из головы — и из склона тоже.
Вон фонарь скромно развесил свет куполом. Вон огоньки, такие осторожные, бархатные. Где-то между ними угадывается смирный человеческий ландшафт, и до утра он не шелохнётся.
Я иду по заснеженной аллее и смотрю на эти огоньки. За каждым из них есть люди. Они очень чётко ощущаются там, в тишине. Вон девушка сидит за столом и гадает, почему он не звонит. Вон школьник хмурится и не может взять в толк, зачем придумали эти дроби. Вон дедушка в шлёпанцах сидит в потёртом кресле с книгой, и ему дела нет до новостных драм.
Среди них наверняка есть и человек без огонька. Тот, кто выключил свет, сидит у окна и прислушивается к снежинкам. Подозреваю, что он может меня видеть, хотя я его только чувствую. Он сидит в тишине, смотрит как падает снег и наблюдает за каждым моим шагом. Ему хорошо в его невидимой засаде. Рядом тьма свернулась клубочком, да так уютно, что хочется погладить.
Жизнь слепа, ей не нужен свет, чтобы быть. Есть огоньки, нет огоньков — она светится теплом изнутри.
Не давите тараканов, ладно?
